Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю (книга жизни TXT, FB2) 📗
Прищурившись, он произнёс:
— Здравствуйте, учитель.
Примечания:
[1] -Гэ 哥 (gē) — букв. «уважаемый старший брат», почтительное обращение для старшего лица мужского пола своего поколения.
[2] Сиганул с тарзанки — в оригинале 蹦极 (bèngjí) банджи-джампинг, или роуп-джампинг — прыжки с моста, скалы или вертолёта со специальным эластичным канатом.
[3] Молодой господин — 公子 (gōngzǐ) — гунцзы — Ло Бинхэ именуют буквально «сын дворянина» или «сын общества».
[4] Сеятель — 撒种人 (sā zhǒng rén) — са чжун жэнь — в пер. с кит. означает «распространитель семян».
[5] Старший братец — 大哥 (dàgē) — дагэ — самый старший брат в семье, а также вежливое обращение в дружеском разговоре. Дядюшка — 大爷 (dàyé) — дае — старший брат отца, старший в семье, вежливое обращение «господин» в разговоре, обращение слуги к хозяину.
[6] Тренируй армию в течение тысячи дней, чтобы она пригодилась тебе в один из них — китайская пословица 养兵千日用在一时 (yǎngbīng qiān rìyòng zài yīshí) – в букв. пер. с кит. «Тренируй армию тысячу дней, чтобы остаться в живых в один час».
[7] -Дада — 大大 (dàda) — неформальное вежливое обращение, пер. с кит. «отец», «дядюшка».
Глава 34. Монстр в чистом виде
Вот дерьмо!
В единое мгновение мозг Шэнь Цинцю, казалось, достиг температуры кипения. В такой момент в фильмах на заднем плане обычно раздается зловещий звон набата.
Схватив веер, Шэнь Цинцю развернулся и, не теряя времени, бросился в окно, выбив деревянную раму.
Наводящий ужас фасад теплоты и приветливости наконец слетел с Ло Бинхэ, как осенняя листва с дерева. Теперь, когда он явился свести счёты с Шэнь Цинцю, его истинная натура обнажилась во всей красе!
Многолетняя привычка вынуждала Шэнь Цинцю даже во время панического бегства оставаться образцом элегантности и изящества — плавно приземлившись, он оттолкнулся от земли одной ступнёй, чтобы вновь воспарить, подобно дикому гусю.
Голос Ло Бинхэ был ясен и пронзителен, словно холодный ветер — казалось, его слова, смягчённые тенью улыбки, льются прямиком в уши Шэнь Цинцю, невзирая на расстояние:
— Целый день учитель воркует с Гунъи Сяо, потом зажигает свечи для шишу Лю, чтобы осветить ему путь в ночи, а для этого ученика у него даже единого приветного слова не найдётся? Когда же мы успели так отдалиться друг от друга?
«Вашу ж мать! Да к тому времени, как ты закончишь предложение, это самое расстояние между нами сократится вдвое! Подобная скорость противоречит всем законам физики!»
Решив, что пришла пора, наплевав на чувство собственного достоинства, звать на помощь, Шэнь Цинцю набрал в грудь побольше воздуха, используя даньтянь [1] для усиления голоса, и во всю мощь лёгких завопил:
— Лю Цингэ!
В ушах вновь раздался голос Ло Бинхэ, но на сей раз в нём не было прежней напускной мягкости — вместо неё зазвучала неприкрытая насмешка:
— Боюсь, что шишу Лю нынче слишком занят, чтобы явиться на зов учителя — чересчур много противников. Если у учителя есть какие-то пожелания, почему бы не отдать приказания этому ученику?
«Избавь меня от подобной попытки!»
При этих словах Шэнь Цинцю понял, что Ло Бинхэ всё предусмотрел — ввязавшись в битву, Лю Цингэ и впрямь не сможет вовремя прийти на помощь, так что оставалось рассчитывать только на скорость. Направив в ноги всю имеющуюся духовную энергию, он что было сил нёсся вперёд, не разбирая дороги.
Однако при этом он напрочь позабыл об одном обстоятельстве — а именно о разбушевавшемся в крови яде! Когда же он напомнил о себе, было уже слишком поздно: казалось, кровоток в теле Шэнь Цинцю внезапно остановился, и движения тотчас сделались вялыми, будто во сне.
В то же мгновение его схватили за шею и впечатали спиной в холодную каменную стену, отчего позвоночник взорвался болью, а перед глазами всё поплыло.
Ло Бинхэ оказался чересчур близко.
Одной рукой он прижимал Шэнь Цинцю к стене. От удара затылком о камень в голове всё помутилось, и заклинателю потребовалось немало времени, чтобы вновь сфокусировать зрение.
Улицу заливал лунный свет, превращая очертания тела Ло Бинхэ в несравненное изваяние изо льда или нефрита. Склонившись к Шэнь Цинцю, он прошептал ему на ухо:
— После стольких лет разлуки вместо того, чтобы насладиться встречей на золотом ветру и яшмовой росе [2], учитель зовёт других людей. Этот ученик слегка огорчён.
Вопреки последнему утверждению, его губы изогнулись в жестокой улыбке, а глаза горели жаждой убийства. В такой момент кто угодно уличил бы его во лжи!
Горло Шэнь Цинцю словно сжал железный обруч — ему стоило неимоверных усилий даже дышать, так что о том, чтобы ответить, и речи не шло.
Он всё ещё мог сложить пальцы в печать, чтобы призвать меч, но при том, что поток его духовной ци полностью остановился из-за действия яда, толку от этого было бы немного: Сюя не отреагировал бы даже на самую совершенную из печатей.
Тем временем, пальцы Ло Бинхэ медленно сжимались, всё сильнее сдавливая горло.
Внезапно перед темнеющим взором Шэнь Цинцю вспыхнуло гигантское диалоговое окно.
Оно совершенно не походило на то, с чем ему доводилось общаться в этом мире раньше — предыдущие выглядели как сообщение об ошибке, однако оформление этого было куда более изысканным… «Постойте-ка, сейчас стоит концентрироваться не на дизайне, а на том, что там написано!» — всплыло в мутящемся разуме Шэнь Цинцю. Это явно было окно подсказок:
[Желаете вызвать подсказку Системы, чтобы разобраться с данной небольшой проблемой?]
«”Небольшой проблемой”, говоришь?»
Шэнь Цинцю возопил: «Давай! Тут есть «Облегчённый режим»? Вперёд, активируй его!»
[Разрешение на активацию получено. Желаете задействовать ключевые артефакты для выживания?]
Шэнь Цинцю уже задохнулся до такой степени, что в глазах позеленело. «Тут есть ещё какие-то ключевые артефакты? И сколько баллов мне потребуется на их приобретение?»
[Артефакт уже имеется в вашем снаряжении. Желаете использовать объект «Поддельная нефритовая подвеска Гуаньинь», чтобы снять 100 пунктов гнева Ло Бинхэ?]
«Разрази меня гром! Та самая подвеска! Это ж единственная вещь, оставшаяся Ло Бинхэ от его приёмной матушки!»
Едва прибыв в этот мир, он получил ключ к выживанию — как он мог про него забыть? Да он попрошайничал, держа в руках золотую миску с рисом! Система, наконец-то и от тебя есть прок!
«Используй!» — мысленно выкрикнул Шэнь Цинцю — казалось, его адамово яблоко вот-вот расколется на две половинки.
[Напоминание: Ключевой артефакт может быть использован лишь однажды и может снять максимум 5 000 пунктов гнева Ло Бинхэ].
Шэнь Цинцю что было сил натянул удила этой несущейся к обрыву лошади: «Погоди!!!»
«Ты что, хочешь сказать, что сейчас гнев Ло Бинхэ достигает каких-то жалких 100 пунктов? Шутишь, что ли? Если это — всего 100 пунктов, то я не хочу даже представлять, что такое 5 000! Сейчас важнее всего решить, стоит ли задействовать этот бесценный артефакт, чтобы снять жалкие 100 пунктов, учитывая, что потом он потеряет силу…» — несмотря на то, что его жизнь висела на волоске, Шэнь Цинцю требовалось хоть немного времени, чтобы поразмыслить над этим вопросом.
Всё шло к тому, что ему предстояла смерть не от удушения, а от раздавленной гортани.
В то самое мгновение, когда Шэнь Цинцю уже решился было применить артефакт, захват на его горле внезапно ослаб.
Поскольку бегство было по-прежнему невозможным, всё, что ему оставалось — это пытаться держать лицо, при том, что Шэнь Цинцю едва мог стоять, опираясь о стену. В конце концов, не удержавшись на ногах, он хлопнулся на колени.
Едва не задушивший его Ло Бинхэ, продолжая улыбаться как ни в чём не бывало, помог ему встать тем же жестом, каким некогда помогал ему выйти из повозки. Это настолько сбило Шэнь Цинцю с толку, что он даже не попытался вырвать руку, а душу вновь наполнили зловещие предчувствия: подобная любезность не сулила ему ровным счётом ничего хорошего.
